Н.В. Антоненко
ФГОУ ВПО «Мичуринский государственный аграрный университет», г. Мичуринск, Россия
Мировоззренческий путь П.Б. Струве от легального марксизма и позитивизма до идеализма отличался критическим отношением к ранее разделяемым теориям. Вместе с тем эволюция его идей сопровождалась неизменной приверженностью националистическому мировоззрению. Струве подчеркивал, что не существует не национализированных идеологий, и консерватизм, и либерализм, и социализм, чтобы стать «государственно-действенной силой», должны национализироваться [9]. Он не отделял националистических взглядов от политических, о своих политических убеждениях в эмиграции писал: «Я не легитимист в условиях Зарубежья – хотя в России охотно и радостно приму легитимную монархию, которая, принятая народом, будет осуществлять национальное призвание государственной власти, укреплять мощь государства, блюсти национальную культуру и охранять свободу лица и человека. Я не республиканец, но если народ примет республику, которая будет твердо и ясно осуществлять национальное призвание государственной власти, как его осуществляли русские цари и императоры, я приму республику и буду служить ей как национальному государРстовсус»и я[,8 ,е се. 3н8а3ц] и. о нально-государственные, исторические начала всегда были объектом внимания П.Б. Струве. Его идейные искания нашли свое выражение в образе «Великой России», представляемом в виде «новой русской государственности», опирающейся на историческое прошлое и на «живые культурные традиции» [2, с. 50-51]. Воссоздание былого величия России Струве не мыслил вне осуществления национальной идеи, способной примирить власть и «проснувшийся к самосознанию и самодеятельности народ» [2, с. 61-62]. Мыслитель считал, что политический вектор общества определяется его внутренним настроем в отношении государства [2, с. 54]. Так как опыт революции 1917 г. показал, что русское общество еще не осознало необходимости подчинения народной жизни началу государственной дисциплины, перед русским образованным слоем им ставилась задача политического просвещения широких народных масс.
П.Б. Струве не смешивал «национализм» и «национальную идею». В природной сути последней он выделял народность и национальную идентичность, присущую всем русским людям. «Национализм» же расценивался им как категория политическая, связанная с политизацией национального сознания и требованием создания нации-государства, концентрирующего в себе единый народ, язык, веру, закон, культуру. Струве был убежден, что унификация такого рода была не осуществима в имперской России, она несла гибель для русской нации, поскольку лишала ее естественных этнических признаков и лидерской роли в общероссийском социуме. Такой «унифицированной» форме национализма он противопоставлял тандем национализма творческого («этнического»), носящего государственный характер и стремящегося к созданию благоприятных условий для экономического, политического и культурного развития своего народа при открытом соперничестве с другими странами и народами, и охранительного, ограждающего народы от конкуренции и создающего искусственные национальные привилегии.
В статье «Два национализма», опубликованной в журнале «Русская мысль» в 1910 г., П.Б. Струве обрушился с яростной критикой официального национализма имперской Российской, именуя его идеологией «правящей бюрократии», призванной «психологически скрашивать бессилие и унижение народного представительства» [4, с. 224]. Он критиковал старый официальный национализм, по его мнению, прокладывающий путь не к национально-государственному объединению, а к национальному автономизму и федерализму. «Это национализм поверхностный, заботящийся лишь о сегодняшнем дне и не заглядывающий в будущее» [4, с. 224], -писал П.Б. Струве. Для безошибочного выстраивания национальной доктрины в будущем он определил «пороки» официального имперского национализма:
1) «официальный» национализм порочен, так как поражен глубочайшими внутренними противоречиями. Всякому, создавшему свое государство, народу соответствует только открытый, мужественный, завоевательный национализм, провозглашающий свободное состязание национальностей. Он должен составлять фундаментальную основу государства, прежде всего, из чувства национального самосохранения и самоутверждения, из здорового национального эгоизма;
2) «официальный» национализм носит антинародный характер, лишающий его живых питательных соков, которые может давать лишь широкая демократическая среда. Однако этой среды чиновничье-помещичий национализм всегда боялся;
3) «официальный» национализм не укрепляет великодержавное положение России, а, наоборот, ослабляет его. П.Б. Струве отмечал, что такая политика себя изжила, и весь цивилизованный мир отказывается от практики принудительного национализма [4, с. 229-230].
Он доказывал, что для будущей России важна не только охрана государственного национализма, но и способ охраны национальности. «Официальный» российский национализм стремился непроходимой стеной отделиться от всего нерусского и проводил взгляд на нерусские элементы как на нечто чужеродное. От этого, предупреждал Струве, необходимо категорически отказаться [4, с. 225].
Размышляя о типологии национализма, он выделял два классических типа с диаметрально противоположным отношением к окружающей его враждебной и индифферентной «среде». Один национализм - свободный, творческий, а потому открытый в подлинном и в лучшем смысле завоевательный (англосаксонского типа), другой - скованный, пассивный и потому вынужденный бояться и обособляться от других. Струве ориентировал Россию на первый, «открытый для всех», «не опасающийся соперничества» национализм. Его идеалом была «свободная органическая гегемония, какую утвердил за собой англосаксонский элемент в Соединенных штатах… и Британской империи» [4, с. 227]. Россию он представлял как империю с сильным национальным государственным ядром (русским), неоспоримо первенствующим, наличие которого объясняет ненужность и невозможность для нее автономного строя [9, с. 236]. П.Б. Струве осуждал отождествление национализма и насилия, будучи убежден, что «насильнический элемент» отрезает путь к идеалу свободной и органической гегемонии русской национальности и русской культуры. Вне такой гегемонии Россия, как национальное государство, прочно существовать не может [4, с. 228].
В национальном вопросе Российской империи он выделял несколько специфических факторов. Во-первых, «разноплеменной» состав, «отрывающий» русскую власть от толщи народа. Во-вторых, наличие «ресурса» реакции, подпитывающего революционные брожения, в лице «инородцев». Среди «инородческих» вопросов мыслитель обращал особое внимание на «еврейский». К нему он подходил деликатно, убедительно, с конкретными рецептами решения. Дореволюционная власть, подчеркивал Струве, делая вид, что не замечает «еврейского вопроса», сводила его к упразднению черты оседлости. Вместе с тем этот, один из самых сложноразрешимых в России вопросов, требовал реформации не столько государственных подходов, сколько правовых. Выход П.Б. Струве видел не просто в официальном устранении правового неравенства евреев, а в соответствующем «воспитании» российского общества, среди которого «сила отталкивания от еврейства … очень велика». Он стремился убедить общественность, что из всех инородцев евреи всех нам ближе, всего теснее с нами связаны [2, с. 56]. Они несут в себе огромный интеллектуальный, культурный, творческий потенциал, полезный делу возрождения ВеликойН Ре о мсесиниь ш[2е, «се. в5р7е]й. с кого» мыслителя тревожил «украинский вопрос», касающийся всего русского народа, под которым подразумевались представители трех славянских национальностей. Струве был убежденным сторонником особой роли славянства в России, которая, по его словам, обуславливалась «наследием стародавнего народного быта» (формами бытового устройства, достижениями государственности, культурными богатствами, искусством, культурой, литературой) и национальной образованностью. Мыслитель подчеркивал, что в славянстве нет в культурном отношении народов богатых и бедных. У всех есть свое культурное наследие, все его приумножают и все одинаково друг в друге нуждаются. В славянском мире «все призваны и все избраны». Он полагал, что с освобождением России откроются новые горизонты для «жизни славянства» [10], единственной проблемой на пути сближения славянских народов считал стремление к украинской независимости.
Об «украинской опасности» П.Б. Струве предупреждал еще до революции, предвидя, что «украинская проблема» в России будет существовать «постольку, поскольку притязания так называемых «украинцев» на какую-то особую государственность и национальную культуру рядом с культурой общерусской не будут в русском образованном обществе встречать надлежащего отпора» [1, с. 238]. В духе русского либерализма П.Б. Струве допускал признание для Украины культурно-национальной автономии, но не более. Свою сдержанность он объяснял опасностью распространения «украинства» в извращенном виде [1, с. 238].
В эмиграции регулярно размещались в печати новые соображения Струве по «украинскому» вопросу. Его тревожила проводившаяся в Советской России политика насильственной и искусственной «украинизации», направленно подрывающая «культурное единство триединого русского народа». Даже политическое отделение географической Украины от России он рассматривал как меньшее зло в сравнении с полным культурным и этническим обособлением этой части «отсталой России» в границах одного государства [6, с. 229]. Стремление Украины отделиться от Советской России П.Б. Струве характеризовал не иначе как «охранительно-противобольшевистский сепаратизм». Его настораживало то, что на Украине появились новые «сепаратистские элементы», а старые украинцы-националисты и их пособники, ранее выступавшие «против стеснений, налагаемых на них властью», теперь протестуют и борются против «насильнической и злоупотребляющей украинизации» [7]. Такое положение дел не вписывалось в «государственно-имперский» идеал Великой России, ставилась под угрозу его фундаментальная основа великого «славянского призвания» покровительствовать над всеми народами Великой империи.
Вершиной идейного творчества П.Б. Струве являлось воссоединение идеалов Великой России и Святой Руси. В этом акте он видел особое предназначение русского народа – реализацию высшей религиозной идеи [3, с. 234]. В чаемом им облике Великой России концепция правового государства увязывалась с идеалом русской духовности. Струве подчеркивал: особая духовная и культурно-просветительская миссия, отводимая русскому народу, вовсе не означает, что он будет заниматься «обрусением» тех, кто не желает «русеть». Народы империи должны сохранять свое национальное лицо [5, с. 222]. Национальное самосознание он считал одним из главных условий существования народа. Для П.Б. Струве, как для националиста-государственника, было характерно отстаивание государственных интересов через подчинение им национальных. Стремясь ликвидировать раскол между нацией и государством, именно нацию он ставил на службу интересам государства.
Литература
1. Струве П.Б. Австро-германское «украинство» и русское общественное мнение // Нация и империя в русской мысли начала ХХ века. М.: Скименъ, Пренса, 2003. С. 236 - 238.
2. Струве П.Б. Великая Россия. Из размышлений о проблеме русского могущества // Струве П.Б. Patriotica: Политика, культура, религия, социализм / Сост. В.Н. Жукова и А.П. Полякова; Вступ. ст. и примеч. В.Н. Жукова. М.: Республика, 1997. С. 50-63.
3. Струве П.Б. Великая Россия и Святая Русь // Нация и империя в русской мысли начала ХХ века. М.: Скименъ, Пренса, 2003. С. 230-234.
4. Струве П.Б. Два национализма // Нация и империя в русской мысли начала ХХ века. М.: Скименъ, Пренса, 2003. С. 223 - 230.
5. Струве П.Б. Интеллигенция и национальное лицо // Нация и империя в русской мысли начала ХХ века. М.: Скименъ, Пренса, 2003. С. 220-223.
6. Струве П.Б. К «украинскому» вопросу // Струве П.Б. Дневник политика (1925-1935) / Вступ. ст. М.Г. Вандалковской, Н.А. Струве; Подг. текста, коммент., указатели А.Н. Шаханова. М.: Русский путь, Париж: YMCA-Press, 2004. С. 228 – 229.
7. Струве П.Б. К «украинскому» вопросу // Струве П.Б. Дневник политика (1925-1935) / Вступ. ст. М.Г. Вандалковской, Н.А. Струве; Подг. текста, коммент., указатели А.Н. Шаханова. М.: Русский путь, Париж: YMCA-Press, 2004. С. 234.
8. Струве П.Б. «Младороссы». Социал-легитимисты. «Крестьянская Россия». Национал-республиканцы // Струве П.Б. Дневник политика (1925-1935) / Вступ. ст. М.Г. Вандалковской, Н.А. Струве; Подг. текста, коммент., указатели А.Н. Шаханова. М.: Русский путь, Париж: YMCA-Press, 2004. С. 381 – 385.
9. Струве П.Б. Национальное начало в либерализме // Нация и империя в русской мысли начала ХХ века. М.: Скименъ, Пренса, 2003. С. 235-236.
10. Струве П.Б. Новая жизнь славянства и России // Струве П.Б. Дневник политика (1925- 1935) / Вступ. ст. М.Г. Вандалковской, Н.А. Струве; Подг. текста, коммент., указатели А.Н. Шаханова. М.: Русский путь, Париж: YMCA-Press, 2004. С. 406-407.
Источник - ВЕСТНИК МИЧУРИНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО АГРАРНОГО УНИВЕРСИТЕТА, научно-производственный журнал, 2010, № 2, Печатная версия.